Крицюк откровенно: о депрессии с приходом Шалимова, конфликте с Галицким, травмах и «Зените»

Российский голкипер Станислав Крицюк этим летом сделал неожиданный шаг, перейдя из португальского клуба в команду ФНЛ «Тюмень». Бывший вратарь «Браги», «Зенита», «Краснодара» и национальной сборной России на правах свободного агента покинул «Жил Висенте» и принял предложение клуба из второго дивизиона России.

Для любителей спорта и ставок БК Винлайн предлагает немало интересных предложений с заманчивыми бонусными резервами. В частности, букмекер рад каждому новому клиенту: можно получить фрибет размером в 3 000 рублей за регистрацию.

В эксклюзивном интервью Крицюк поделился с «СЭ» причинами перехода в «Тюмень», а также рассказал о тяжелой травме колена, сложных моментах в «Зените», депрессии в «Краснодаре», конфликте с владельцем клуба Сергеем Галицким и своем отношении к Матвею Сафонову.

— Ваш переход в «Тюмень» вызвал удивление у многих. Почему вы выбрали этот клуб?

— Став свободным агентом, я вначале ориентировался на предложения из Европы и не рассматривал российские клубы. Были перспективы в Португалии, но они не реализовались. Также не сложилось с другими европейскими вариантами, которых и так было немного. В июле мой агент предложил варианты из России и стран СНГ, и я остановил выбор на «Тюмени».

— Почему не удалось с другими клубами?

— Все дело в травме колена, из-за которой я долгое время был вне игры. Это вызывало беспокойство у многих клубов. К тому же, мы поздно начали искать варианты в России и СНГ — к тому времени вратарские позиции в большинстве клубов уже были укомплектованы.

— Когда произошла травма?

— В 2021 году, когда я только пришел в «Зенит». Прошел медицинский осмотр, подписал контракт, а спустя несколько дней на тренировке получил травму колена, после чего появилась боль. Сначала думал, что это нечто незначительное, что боль пройдет через пару дней...

— Как на самом деле обстояли дела?

— В восстановлении мне часто помогает отец, спортивный врач и остеопат. Благодаря его вмешательству отек немного спал, но боль не исчезла полностью. Я рассказал о ситуации врачу «Зенита» и тренеру вратарей Юрию Жевнову, и мы скорректировали тренировки, так как я не мог продолжать в привычном режиме, хотя еще не осознавал серьезность травмы.

— Как долго вы играли с травмированным коленом?

— Два месяца, до встречи с «Ювентусом» 3 ноября. 29 октября у нас был матч против «Динамо» в рамках РПЛ, и уже в первом тайме я снова почувствовал резкий хруст в колене. Еще до этого я решил не ехать в сборную России в октябре 2021 года и попросил у Виталия Кафанова дать мне возможность отдохнуть и восстановиться за время международной паузы, чтобы не усугублять травму.

— Что произошло, когда травма повторилась?

— Это был обычный момент в игре: я выбежал за мячом в штрафной, поставил опорную ногу — и тут опять хруст. Боль усилилась. Я доиграл матч, а перед игрой с «Ювентусом» даже не смог тренироваться — выходил на поле с острой болью. После этого у нас была пауза на матчи сборных, и мы пытались восстановиться без хирургии. Однако колено уже не позволяло выполнять даже минимальные упражнения.

— Тогда вы решили на операцию?

— Да, мы поехали в Берлин на обследование, и там сказали, что операция — единственный выход. Проблема была в хряще, который разрушился. Сначала врачи давали оптимистичные прогнозы — восстановление займет четыре-пять месяцев. Но в итоге реабилитация растянулась на целый год! Только потом мне объяснили, что в среднем такие случаи требуют до 10 месяцев восстановления — это обычная практика для подобных травм.

— Это звучит неожиданно.

— Я сам не до конца понимаю, почему так произошло. Изначально было несколько вариантов операций, и мы выбрали тот, который казался более быстрым для возвращения в строй. Скажу честно: тогда я недооценивал серьезность ситуации. Сейчас, возможно, я бы выбрал другой метод лечения.

— Как проходила реабилитация?

— После операции я шесть недель ходил на костылях, до начала января. К тому же я переболел коронавирусом, что также сказалось на процессе восстановления. В феврале мы начали нагружать колено, я стал бегать, но, как сказал нам позже врач, это было ошибкой — колено болело. В итоге сроки откладывались, и лишь в сентябре я вернулся к полноценным тренировкам в «Жил Висенте», а вскоре начал играть.

— Но затем снова травма. Что случилось?

— Важным моментом было правильно адаптироваться к нагрузкам и понять, как колено реагирует. Но я всегда привык работать на пределе, что, как оказалось, было ошибкой. В январе 2023-го я перегрузил колено, и травма вернулась. После этого я сыграл три матча с сильной болью, пока она совсем не остановила меня.

— Если бы вы сразу пошли к врачам после первой травмы, можно было бы избежать последствий?

— Возможно, я мог предотвратить затяжное восстановление, но сейчас трудно сказать точно. Я сообщал медицинскому штабу о проблеме, но не акцентировал на этом внимание, потому что хотел играть, не осознавая серьезности травмы и привыкнув терпеть боль.

— В 2023 году португальские СМИ писали, что вы задумывались о завершении карьеры.

— Да, были такие мысли. После долгого восстановления я постоянно задавался вопросом: «А смогу ли я завтра тренироваться или играть?». Постоянно беспокоился о состоянии колена. К счастью, после работы с реабилитологом в Краснодаре я избавился от этих проблем. Сейчас я очень благодарен и ему, и своему отцу за помощь. В 2023 году я выходил на поле с болью и думал: «А вдруг это моя последняя тренировка?».

— Что помогло не завершить карьеру?

— Желание реализовать себя до конца. После 30 у меня был шанс двигаться вперед в карьере. Все шло к этому, но потом случилась травма. Я не был готов мириться с этим внутренне.

— Как вы оцениваете свой период в «Зените»? С одной стороны, была серьезная травма, с другой — матчи Лиги чемпионов и победа в РПЛ.

— Я всегда предъявляю к себе высокие требования и, честно говоря, период в «Зените» был для меня непростым. С самого начала я получил травму, и вместо того, чтобы сосредоточиться на тренировках и прогрессе, пришлось думать о том, как не усугубить повреждение и оставаться в команде. Я не мог тренироваться в привычном режиме, и с каждым днем моя форма ухудшалась. Было тяжело смотреть на это, особенно когда ты ничего не можешь изменить. Я переживал. Казалось, что я могу играть лучше, но физически это не получалось — боль мешала.

— Вы чувствуете себя чемпионом России?

— Не совсем. Мне сложно радоваться победе в РПЛ или другим достижениям, когда я не являлся основным игроком. Чтобы почувствовать себя настоящим чемпионом, нужно внести ощутимый вклад, а для меня это означает провести минимум 60-70 процентов матчей в сезоне. Да, было приятно участвовать в чемпионском параде и играть в Лиге чемпионов, но чувство неудовлетворенности осталось.

— Жалеете ли вы, что перешли в «Зенит»?

— Это был вызов для меня. Я долгое время жалел о своем переходе в «Краснодар» в 2016 году, но сейчас отношусь к этому более спокойно. Значит, так должно было быть. Когда я переходил в «Зенит», у меня уже был опыт игры в России, поэтому думал, что адаптация пройдет легче.

— Ваш агент говорил, что вы покинули «Зенит», потому что не хотели оставаться в России. Это так?

— Да, это правда. Переход в «Зенит» открыл мне много возможностей, но я всегда хотел вернуться в Португалию, так как мне там было комфортнее. Я обсуждал возвращение с агентом еще до травмы. Когда подписывал контракт с «Зенитом», они предлагали более длительное соглашение, но я сам попросил его сократить, так как в России мне всегда было сложнее играть. С возрастом важными аспектами стали семья и финансы, и во время пандемии мне было важно быть ближе к детям. Именно поэтому я решил перейти в «Зенит».

— Почему вам было комфортнее строить карьеру в Европе?

— Я окончательно сформировался как футболист в европейских реалиях, а не в российских. Даже в академии Коноплева нас готовили в стиле, близком к европейскому футболу — мы часто играли ногами, тренировочный процесс был схож с европейским. Это давало результаты. Когда я начал свою карьеру в Португалии, все футбольные процессы там были хорошо организованы. Именно там я окончательно сформировал свое видение футбола, и оно отличалось от того, что я видел в России. Я думал, что это норма, но столкновение с реальностью, когда я перешел в «Краснодар», оказалось жестким.

— В чем выражалась эта разница?

— Я не проходил стандартный путь в российском футболе — не играл в дубле, не пробивался через первую лигу и не сталкивался с теми тренерами, которые формируют игроков в России. Меня формировала академия Коноплева, а затем Португалия, где подход был другой. Возможно, сказался и мой менталитет. Когда я перешел в «Краснодар», меня убедили, что это уникальный клуб в российском футболе, и это подкупило. Но даже там мне было сложно привыкнуть к некоторым моментам.

— Что вам не нравилось в «Краснодаре»?

— Если говорить кратко — эффективность. Это была комплексная проблема, и она касается не только «Краснодара», а российского футбола в целом. Но могу сказать, что «Краснодар» и «Зенит» в сравнении с другими клубами России — одни из лучших. Однако по внутренней организации «Зенит» был более эффективным. Конечно, у них больше финансовых возможностей, но я говорю только о внутренней организации команды. Вопрос очень сложный, и у каждой страны есть свои проблемы в футболе. Но мне кажется, что в Европе эффективность вложений и усилий часто оказывается выше.

 — Вы упомянули, что сожалели о переходе в «Краснодар», хотя именно там прошли одни из самых ярких моментов вашей карьеры.

— Успешным я могу назвать только первый год. Меня даже вызывали в сборную России. Летом 2016 года у меня не было возможности уйти, поскольку клуб выкупил мой контракт после аренды. А уже в марте 2017-го получил травму, и процесс восстановления затянулся, из-за чего я потерял место в основном составе.

— Но потом, при Мусаеве, вам удалось вернуться на поле.

— В апреле 2018 года, когда Мурад Мусаев стал главным тренером «Краснодара», я сыграл в последних двух матчах сезона и начал следующий сезон как основной вратарь, однако травмы вновь дали о себе знать, и я пропускал по несколько недель. Матвей Сафонов занял мое место и стал первым номером. Успешным для меня был только 2016 год, когда я был в хорошей форме и не испытывал проблем с травмами. После этого были удачные моменты, но их оказалось недостаточно, и каждый год я хотел покинуть «Краснодар», но не мог провести достаточно матчей из-за травм.

— Как сложились ваши отношения с Сергеем Галицким?

— У нас с Сергеем Николаевичем не получилось найти общий язык. Конечно, он многое сделал для клуба и для города, но мне некоторые его методы казались непривычными и даже странными. Тем не менее, я искренне надеюсь, что его команда в скором времени станет чемпионом России, ведь у них есть для этого все необходимое. Главное — правильно использовать эти ресурсы.

— Вы сказали, что у вас не сложился контакт. Это был конфликт?

— Да, после первого года в клубе между нами возникли серьёзные разногласия. Теперь, с возрастом, я понимаю, что в некоторых ситуациях сам поступал неправильно. Я был тогда резким и максималистом. Моих ожиданий не оправдали, и я оказался не в той ситуации, к которой был готов. Сейчас бы я уже смотрел на вещи по-другому, не акцентировал бы внимание на многих моментах. Тогда же я считал, что нельзя молчать, если что-то не устраивает. Мы просто оказались людьми с разными взглядами и характерами. Тем не менее я уважаю Галицкого и его вклад в «Краснодар».

— Что стало причиной конфликта?

— Одной из причин была моя публичная мечта играть в одном из топовых клубов Европы, о чём я рассказал в интервью. После этого у нас сорвалось продление контракта, хотя до этого Галицкий планировал поднять мне зарплату. Переговоры сначала отложили, а после того интервью они полностью прекратились. Отношения ухудшились. Вторая причина связана с тем, что я часто выражал своё недовольство по поводу некоторых внутренних механизмов клуба. Моё поведение казалось неправильным руководству, хотя я искренне хотел как лучше для команды.

— О каких механизмах идет речь?

— В «Краснодаре» не хватало единого подхода к управлению клубом, и руководство с тренерским штабом не всегда работали слаженно. Я стремился прогрессировать и рассматривал клуб как важный этап своей карьеры, а не просто как возможность подписать контракт. Вернувшись из Португалии, я почувствовал деградацию в футбольных навыках и попросил пригласить тренера вратарей, который мог бы помочь мне развиваться. В январе 2017 года Даниэл Тудор покинул клуб, и его место занял Алексей Антонюк. Я чувствовал неловкость перед Тудором и хочу перед ним извиниться, так как он отличный специалист. Теперь понимаю, что решение сменить тренера было ошибкой.

— Вы говорили об ощущении деградации в плане футбола. Каково было тренироваться с такими мыслями?

— Когда Игорь Шалимов возглавил команду, я впал в депрессию, хотя понял это только спустя время. В конце октября 2016 года я перестал нормально спать, а бессонные ночи продолжались до декабря. Неделями я не высыпался, а после матчей вовсе не мог заснуть. Сил не оставалось, пропало желание тренироваться. Тогда была тяжёлая фаза — по два матча за неделю, не было времени на отдых и восстановление.

— Это сказывалось на вашей игре?

— Перед матчем с «Оренбургом» я не мог уснуть и чувствовал себя плохо, но решил выйти на поле, чтобы не подводить команду. На разминке было сильное ощущение слабости, но я надеялся справиться. Однако в игре мои реакции замедлились, и я понял, что не успеваю принимать решения. Когда счёт стал 2:3, я осознал, что подводил команду, и попросил замену, так как не мог доиграть даже первый тайм.

— Что было потом?

— Проблемы со сном не исчезли. Я провёл ещё два матча: один в Лиге Европы, другой в чемпионате. Но на игру с «Зенитом» выйти не смог, потому что опять плохо себя чувствовал. Решил не повторять прежние ошибки.

— Как к этому отнёсся Шалимов?

— Мы не обсуждали это ни до, ни после, но, видимо, у него сложилось мнение, что я не могу играть против топовых команд, что негативно сказалось на моей репутации в России. Хотя я регулярно играл против сильных соперников в «Зените» и в Португалии, включая матчи с «Челси» и «Ювентусом», слухи вокруг этой ситуации навредили мне. К сожалению, игроки не могут открыто поделиться своей версией событий из-за контрактных ограничений. Тем не менее, я справился с этим, доказав свою состоятельность и себе, и другим.

— Когда вы играли в «Краснодаре», Матвей Сафонов только начинал свою карьеру. Сейчас он перешёл в «ПСЖ». Верите, что у него есть шансы закрепиться в основном составе?

— У Матвея всё хорошо и с игровыми навыками, и с удачей. Я желаю ему успехов в «ПСЖ» и надеюсь, что он станет основным вратарём.

— Хорошо с удачей?

— Да, удача в спорте играет большую роль. Иногда травма одного игрока даёт шанс другому, или смена тренера, или клуба открывает новые возможности. Очень важно оказаться в нужное время в нужном месте. У Матвея есть и навыки, и удача. Сейчас у него всё складывается. Самое важное — адаптация, ведь не всегда легко переехать в другую страну.

— Можно ли считать его удачей вашу травму, которая дала ему шанс в «Краснодаре»?

— Можно сказать и так. В спорте часто чья-то неудача становится шансом для другого. Конкуренция здесь огромная. Один игрок травмируется — другой получает возможность. Для Матвея «Краснодар» — это дом. А для меня этот период был одним из самых сложных в карьере. За эти четыре с половиной года я чувствовал себя, как в клетке, из которой хотел выбраться в каждое трансферное окно. Именно мои травмы и сложности дали Матвею возможность, и он её использовал.

— Сейчас вам 33 года, вы играете за «Тюмень». Какие цели вы перед собой ставите?

— Хочу раскрыть свой потенциал и продемонстрировать свой уровень, несмотря на то, что раньше были определённые сложности. Сейчас главная задача — вернуть форму, следить за физическим состоянием, сыграть как можно больше матчей подряд и почувствовать игровой ритм. Ну и самое важное — получать удовольствие от самого процесса, от футбола и от участия в этом виде спорта. За последние два сезона у меня не было возможности показывать свой максимальный уровень, и теперь мне хочется преодолеть этот этап.

— А возвращение в сборную России — тоже цель?

— Пока что я не думаю о сборной. Ставлю перед собой задачи шаг за шагом, не забегая вперёд. В сборной есть кому играть. Мои ближайшие планы связаны с «Тюменью». Хочу провести все оставшиеся матчи до зимней паузы, а дальше уже будет видно, как сложится.